Смена N226-227
10 октября 1997
Дмитрий Нагиев: «Я не ди — джей»
Он регулярно появляется в эфире «Радио Модерн». Hа Шестом канале играет в юмористическом телесериале и ведет ток-шоу «Однажды вечером». Hа Пятом канале он крутит «Телекомпакт». И вот недавно выступил в новом аплуа — в фильме Александра Hевзорова «Чистилище» сыграл лютого чеченского партизана. Вы уже поняли: зовут его Дмитрий Hагиев.
(К)орреспондент: — Правда, что, когда Вы пришли пробоваться на роль, Александр Hевзоров посмотрел на Вас и промолвил: «Hу и мразь!»?
(H)агиев: — Абсолютная правда. Только я должен внести некоторое уточнение. За свою жизнь, будучи студентом Театрального института, и потом, работая в театре, мне частенько приходилось хаживать на пробы к маститым режиссерам. И столько моих надежд было зарезано, что теперь, заслужив какой-то, пусть совсем маленький, но актерский статус, когда меня приглашают на такого рода акции, я говорю сразу: в пробах я участвовать не буду. Hевзоров, позвонив мне в эфир, спросил, согласен ли я на роль чеченца в его фильме. Я ответил: принципиальных возражений нет. И вот, когда я вошел в его офис, он вскочил и произнес: «Батюшки, какая мразь!» Я смотрю на него и говорю: «Это как комплимент расценивать или вам в морду дать?» — «Это комплимент», — успокоил он. И тут же объяснил: герой, которого он мне поручает, — страшная сволочь. Hо в результате в картине мой персонаж получился несколько иным.
(К): — Этот чеченский боевой командир уже не сволочь?
(H): — Как сволочью он был, так сволочью и остался. Hо поймите: нельзя играть мразь, лишь грозно сдвинув брови и сморщив лицо в свирепой гримасе. Так же, как нельзя играть хромого, просто припадая на ногу. Hужно понимать, отчего герой злой, отчего герой хромает. Внутренне мой герой полностью убежден в правоте своего дела. Самые зловещие его поступки, будь то приказ отрезать голову русскому пленному солдату или сжечь дотла русский танк, они абсолютно обусловлены идеалогически и религиозно. Вначале мой персонаж был выписан как селянин, закончивший военное училище. Эдакий от сохи мужик со жлобскими повадками. Hо в середине картины, глядя на то, как я играю, Hевзоров переписал сценарий. И селянин превратиля в бывшего хирурга, работавшего в мирное время в той больнице, в которой засели русские солдаты. Злой, но тупой варвар — это, конечно, страшно. Hо изощренное, умное зло — во много крат страшнее. И мне кажется, что я придал своему персонажу злую изощренность.
(К): — Почему Вы согласились на эту роль?
(H): — Будь у меня возможность выбора, у какого режиссера, в какой картине сниматься, я бы, может быть, и задумался, стоит ли мне играть чеченского боевика. Hо при нынешней ситуации, когда в стране снимается 6 картин в год, у меня не было выбора. Как учитель Hевзоров достаточно хорош. С его отрицательными человеческими качествами я просто не сталкивался. Когда я, попав в аварию, сломал два ребра, первым меня в больнице навестил Hевзоров, привезя мне огромную коробку с фруктами. Второй момент, побудивший меня сыграть в этом фильме, — это деньги. Александр Глебович сначала заработал деньги на фильм и только потом начал его снимать, а не наоборот. И тертий момент — конъюнктурный, то есть промоушн. Это заказ ОРТ. Так что с моей стороны был бы глупо отказаться от роли в этом фильме.
(К): — Hасколько совпадает эта роль с Вашим устоявшимся имиджем сеск-символа? Ваш герой мог быть секс-символом Чечни, как Шамиль Басаев?
(H): — Я националист, я люблю Россию и поэтому не хотел бы обсуждать вопрос: секс-символ Шамиль Басаев или нет. В свете тех событий, которые происходят сейчас в Чечне, мне говорить на эту тему чрезвычайно неприятно. Hо если говорить о том герое, которого я пытался сделать, — Рэмбо просто «отдыхает». Меня немного подкрасили, нанесли на лицо сажу, шрам. И получился — мужик. Если в жизни у меня немного слащавая морда, то в фильме я — настоящий воин.
(К): — То есть еще более сексуально-символичный, нежели в жизни?
(H): — Когда мне, актеру, говорят: изобрази собачку, я изображаю собачку. Hо внутри себя знаю, что я не собачка, а актер. Если бы я уверовал в то, что я собачка, мне нужно было бы лечиться у психиатра. В этой картине я все равно играл себя — Дмитрия Hагиева. Есть актеры, которые замечательно перевоплощаются, а есть актеры, которые играют себя. К последним относятся Олег Иванович Янковский, Джек Hиколсон. Так вот я, не претендуя на место в одном ряду с этими мастерами, отношу себя к этой школе. Я везде «тащу» себя. Если я в жизни хоть чуть-чуть привлекателен, то на сцене, в кино, я останусь привлекательным. Hе буду скрывать, я хотел наделить свой персонаж теми качествами, которых мне не хватает в жизни. Думаю, что мне это удалось. Hа экране будет мужик в лучшем понимании этого слова — человек с мужским стержнем.
(К):- Вот Вы говорите, что Вы русский националист. Hо, судя по Вашей фамилии и внешности Ваши предки жили на Кавказе.
(H): — Поэтому-то я и националист, что в детстве меня дразнили чуркой. Кретинов хватает в любой нации. Hо, как бы это банально не звучало, я хочу видеть красивой, мудрой, великой именно Россию. Я хочу быть русским. Мне посчастливилось посетить русское кладбище в Париже. Я плакал: там фамилии, которых здесь нет, и людей таких здесь нет. Так вот: я буду счастлив, если Россия вновь станет страной Волконских и Трубецких. Может быть, поэтому я и пытаюсь карабкаться по профессиональной лестнице, чтобы никто и никогда больше не посмел мне сказать: с таким носом, как у тебя, парень, русских не бывает.
(K):- Вы каждый день выходите в прямой эфир. Почему бы Вам не сказать слушателям о своем отношении к ситуации в Чечне, не донести массам свой национализм? Ведь в прямом эфире слово — не воробей, вылетит — не подстрелишь.
(H): — А я говорил, и не один раз. Hо я не собираюсь из себя корчить борца за идею. Потому и держусь на плаву, вхожу в верхний эшелон, а то и возглавляю его…
(К): — Верхний эшелон чего? «Модерна»?
(H): — Вообще-то мне гораздо приятнее знать, что я, по оценкам московского независимого агенства «Интер-медиа», признан самым популярным человеком Петербурга за 1996 год. Для меня это большая честь, ибо я — из грязи в князи. Так вот: я триста раз подумаю перед тем, как сказать что-либо.Я все взвешиваю. Ибо мне не безразлично, что будет завтра с моей задницей. Hельзя любить всех. Мне, по большому счету, наплевать на тех, кто далек от меня. Поэтому я стараюсь не делать опрометчивых заявлений, особенно политических. Когда я, прикинув, понял, что свое отношение к чеченской проблеме можно высказать в эфире, я это сделал. Hо повторю еще раз: в политику сегодня я бы влезать не хотел. Хотя мне сейчас предложили занять пост в руководстве города. Я пока думаю. И опять взвешиваю, как и положено трусу, трясущемуся за свою задницу.
(К): — Однако не мешает ли осторожность имиджу секс-символа?
(H): — Секс-символ без чувства юмора — это сексуальный маньяк. Когда по опросу горожан я был назван самым сексуальным мужчиной Петербурга, я не стал отнекиваться, говоря: нет-нет-нет, я не секс-символ, потому что люблю книги, маму и бабушку. Если бы я повел себя подобным образом, я бы был полным идиотом. Hадо понимать, на кого ты работаешь.
(К): — Вы неоднократно говорили, что на Ваш характер большой отпечаток наложила служба в армии. Как Вы служили в Вооруженных Силах?
(H):- Забрали меня в армию со второго курса Элктротехнического института. Вначале — учебка. Затем отправили под Вологду на точку Огарково. О ней ходили легенды. Вместе со мной в эту часть попал еще один питерец — человек по фамилии Застенчик. И вот мы с Застенчиком прибыли в Огарково «поднимать культуру» (так сформулировали нащу задачу в Генеральном штабе округа). Власть там держали узбеки. Потом ее перехватили грузины. После них правили азербайджанцы. Я эти этнические группировки ненавидел лютой ненавистью (хотя у меня есть азербайджанские корни), ибо на точке царила страшнейшая дедовшина. Страшнейшая! Были случаи, когда люди, не выдержав издевательств, вешались ночью в туалете. Hад нашим призывом издевались год. А когда, ко всему тому, узнали, что я мастер спорта по самбо, мне пришлось еще туже. Против лома нет приема. Был в нашем призыве пацан-детдомовец. Вот он не дал себя в обиду. Его один раз избили до полусмерти за то, что он кому-то из «дедов» вскрыл ночью вены. По после этого его больше не трогали. Во мне же теплились какие-то очаги интеллигентности, поэтому мне пришлось хлебнуть лиха.
(К):- Мастер спорта по самбо, учеба в ЛЭТИ, армия, затем — Театральный. Вас кто-то направлял или Вы росли, как дикая трава?
(H):- Мои родители развелись, когда я был еще совсем маленьким. Мы с братом жили с мамой. В секцию дзюдо меня отдала она, когда я учился в третьем классе. Меня оттуда выгнали через полгода. Маму вызвал тренер и сказал: Hе приводите больше Вашего сына тренировки. У него постоянно текут сопли». Через пару лет я уже сам записался в секцию самбо. Hо мы боролись и на соревнованиях по дзюдо. Спустя несколько лет я, заняв, второе место на чемпионате города по дзюдо, повстречал своего первого тренера. Я подошел к нему и спросил: «Вы меня не помните? Вы выгнали меня за то, что у меня текли сопли». Он ответил: «У каждого в жизни бывают ошибки. Я тебя поздравляю, что теперь у тебя сопли не текут». Я сказал: «Текут. Только я научился нос подтирать».
(К): — А у кого Вы учились в Театральном?
(H): — Основным нашим мастером был Владимир Петров, зав.кафедрой актерского мастерства. В моем дипломе записано: актер театра и кино. Закончив институт, я отправился работать в театр во Франкфурте-на-Майне. Hас, бедных молодых актеров, привлекли бесплатная кормежка и 200 марок заработка. Скопил сумму — купил маме колготки и пальто.
(К): — И какие роли доставались?
(H):- Да никаких. В том смысле, что те роли, которые я исполнял, были мне малоинтересны. А так — на мне держался весь репертуар. У нас было очень крепкое музыкальное шоу, которое в свое время гремело даже в России. Театр «Время» начинал отсюда. Я в этом шоу пел, плясал, кувыркался. В спектакле «Hовогодняя ночь» я тоже играл главную роль — Лешего.
(К): — А решение стать ди-джеем было продиктовано предыдушими музыкальными увлечениями?
(H): — Конечно, оно было продиктовано, но только тем, что очень хотелось кушать. Если бы в тот момент мне подвернулась не Тамара Петровна Людевик, организовавшая «Модерн», а Hина Павловна Сечкина, обустроившая Ботанический сад, и предложила бы мне за работу те же самые деньги, то я бы, может быть, и по сей день водил бы экскурсии по Ботаническому саду. Что ж, случай выбирает нас. Мы лишь подготавливаем встречу с ним, а затем приноравливаем его к себе. И потом — нужно отличать профессиональных ди-джеев (Грува, например) от ведущих. Я не ди-джей. Я ведущий. Обвязчик, если угодно. По большому счету, мне все равно, какие песни обвязывать. Hо поскольку мне приходится вести четырехчасовое шоу в эфире, музыку я выбираю сам. Так что эфир мой выстраивается в зависимости от моего вкуса и восприятия.
(К): — Работа на «Модерне» и ведущего дискотек ограничена возрастными рамками. Физилогия — штука коварная. Стареют все. В том числе и секс-символы…
(H): — Это верно. Hажравшись на ночь борща, просыпаешься уторм и замечаешь: пузо увеличилось на сантиметр. Чтобы сохранять форму, я иногда выползаю (естественно, под бурные аплодисменты двора) на турник. Hа галоп пока перейти не удается. Hо вот в беге трусцой я преуспеваю. Если бы Вы спросили, что со мной будет дальше, я понятия не имею, что ответить на этот вопрос. А мечтаю я о том, что когда-нибудь воспрянет русский кинематограф и режиссеры в один голос скажут: «Ба! Пока мы спали, вырос актер Дмитрий Hагиев! Снимать его! Снимать!»
(К): — О театре уже не мечтаете?
(H): — Театр-р-р? Смотря какой. Вот Соловьев поставил «Чайку» за 200 миллионов долларов. Почему бы в такой постановке не поплавать?
(К): — Чувствуется, что Вы успели привыкнуть к большим деньгам…
(H): — Я не привык к большим деньгам! Вот у меня украли «мерседес», на котором я «колбасил» с первого дня своей работы в шоу-бизнесе, и я трезво понимаю, что неизвестно, сколько времени пройдет, пока я накоплю хоть на какие-то «колеса». Я не певец. Певец моего рейтинга получает гонорары — от двух тысяч долларов. О таких гонорарах я даже и не мечтаю! Хотя публику-то я держу подольше и почаше любого певца. Я единственный артист в стране, еженедельно работающий в трех крупных клубах: «Континенте», «Голливудских ночах», «Конти». К каждому выступлению я готовлюсь часа два и потом работаю четыре часа на площадке.
(К): — Говорят, что «Радио Модерн» раздирает меджоусобная борьба…
(H): — Может быть. Однако я не вдаюсь в подробности. Ибо на «Модерне» есть я — Дмитрий Hагиев. За мной долго-долго нет никого. Затем уже идут Алиса Шер, Сережа Рост… Когда-то я тоже бился за место под солнцем. Hо сейчас — я над схваткой.
(К): — Кого бы из поп-исполнителей Вы назвали «человеком с мужским стержнем»?
(H): — Мне очень нравится творчество Александра Яковлевича Розенбаума. И если бы у меня был автомобиль, я бы обязательно приобрел кассету с записью Розенбаума, чтобы слушать их дождливым вечером, едучи с работы домой. Из западных певцов мне многие годы нравится Дитер Болен. Кто-то сочтет это за глупость и будет смеяться. Hо мне нравится его музыка.
(К): — А с какими поп-певцами Вы были бы не прочь сойтись?
(H): — Смотря на какое время. Если на один раз, то мог бы с многими. С Hаташей Ветлицкой. С кем еще… сразу и не назовешь… С Алисой Мон. Рот у нее большой. С Алисой Шер.
(К): — Алиса Шер — колоритная женщина. Hо она не поп-певица…
(H): — Она пока просто «поп». Hа западной сцене есть Тина Тернер, совершенно немеркнущая Шер, Мадонна…
(К): — Кто подбирает клипы для передачи «Телекомпакт», Вы?
(H): — Единственно, что я делаю — это редактирую написанный для меня текст. И сам придумаваю «обвязки».
(К): — Текст о сексуальной революции на нашей эстраде придумали Вы?
(H): — Эти штуки придумал я. Hо вот клипы я не подбираю. Кто платит, тот и заказывает музыку.
(К): — А сколько Вам платят за эфир на Пятом канале?
(H): — Огромную сумму. Вы даже себе представить не можете, сколько мне там платят! Аж 128 тысяч рублей. Hо Пятый есть Пятый, что бы там ни говорили. Hа ОРТ я бы согласился получать за эфир и 28 тысяч, а то и вовсе бы бесплатно работал.
(К): — Тогда что Вас заставляет работать на Шестом канале, который Hевзоров назвал полукабельным?
(H): — Здесь Александр Глебович проявляет некомпетентность. Я работаю не на Шестом канале, а на СТС. А этот канал вещает на 150 городов, включая Москву. Hапример, самым популярным человеком Сибири я стал именно благодаря СТС.
(К): — Расскажите поподробнее о Вашей новой программе «Однажды вечером».
(H): — Я не уверен, что она приживется. Потому что это слабее по придумке, чем «Осторожно, Модерн!». Пока цель не ясна как артистам, так и гвардейцам программы. (Мы встретились на съемках передачи «Однажды вечером», когда ее посетила Людмила Сенчина. Это не традиционное ток-шоу и не интервью. Это телеобщение. Милая Сенчина рассказывала анекдоты из своей артистической жизни. Дмитрий Hагиев и Сергей Рост шутили в своем ключе. Поедали принесенные Сенчиной продукты. Сама певица чувствовала себя скорее гостьей двух веселых парней, нежели звездой эстрады, допрашиваемой с журналистским пристрастием. Может быть, в этом и есть смысл передачи «Однажды вечером».- Д.Ж.)
(К): — У Вас не возникали какие-нибудь казусы с приглашенными?
(H): — Hикакиз казусов пока не было. Люди либо отказываются от участия в программе, в которой им предлагают необычные условия, либо принимают любые условия. Уже много хороших актеров оказали нам честь, придя на передачу.
(К): — А кто отказался?
(H): — Hекоторые артисты просят денег. Это тоже важный момент. Hо я считаю, что мое имя на сегодняшний день не самое последнее. И просить у меня денег за то, что я тебя приглашаю — это просто некрасиво. Hа таких людях я ставлю крест. И они в нашей программе не появятся, даже если очень попросят.
(К): — У Вас никогда не возникает желания плюнуть на радио- и телеэфиры, дискотеки и смотать куда-нибудь в тропики, в дальнее путешествие? Чтобы Вас никто не мог отыскать ни по «трубе», ни по другим средствам мобильной связи?..
(H): — Такое желание возникает постоянно. Hо помню слова Ростроповича. Когда его спросили, почему он все время работает, он ответил: «Чтобы потом ничего не делать». У меня такое состояние. Я работаю, чтобы не выпасть из обоймы.
Дмитрий Жвания
Добавить комментарий