Передача Виктора Мережко «Мое кино».
ТВ-6, Москва. Эфир 2000 года. Ноябрь.
* без купюр, максимально сохранен стиль беседы
Большое спасибо Людмиле Кушковой (Нижний Новгород), которая любезно предоставила это интервью.
В.М. — Дим, когда я сел в кадр, я в начале был в свитере, но когда увидел, что ты
решил без свитера, в такой жилеточке, и увидел твои замечательные накачанные руки, я
подумал, почему же я не могу так сесть, в таком виде, и поэтому мы с тобой на
равных. Тебя это не пугает, нет?
Д.Н. — Пугает, и изначально пугает: Во-первых, перед тем, как мы начнем какой-то
разговор, хочу Вас поблагодарить за оказанную честь, поскольку я видел, какие люди
приходят к Вам в программу, как они умно говорят и сколько они сделали для
искусства, будь то большое искусство или маленькое. Мой след в искусстве пока не
берут даже собаки. Я поэтому Вас особо благодарю и надеюсь, что это всего лишь аванс
своего скромного труда.
В.М. — Я тоже буду Вас благодарить за то, что Вы приехали из Петербурга сегодня
утром к нам:
Д.Н. — Тяжелый переезд был, тяжелый, не буду скрывать:
В.М. — Зато результат будет хороший. Дим, что такое для вас ваше тело: накачанные
руки, грудь: Вообще, сильный человек для Вас — что это такое?
Д.Н. — Знаете, я считаю, что поговорку «полюби меня черненькой:черненьким»
придумали большевики. Почему я должен любить тебя черненькой?
В.М. — А если она черненькая?
Д.Н. — Я не позволяю себе ходить с растянутыми коленями в старых рейтузах, почему
ты должна меня любить, когда у меня висит пузо и отклячена задница. И пока хватает
ума и есть какое-никакое здоровье, я пытаюсь заставлять себя вяло хотя бы болтаться
на турнике:
В.М. — Что ты кокетничаешь как! Ты считаешь себя звездой? Так, откровенно:
Д.Н. — Звездой? В нашей стране я думаю, что звезда Алла Борисовна Пугачева, вы: Я
еще только на каких-то ступеньках. У меня хватает ума понимать, что я популярен у
себя в деревне. От этого может снести башню в общем. Я еще не сыграл в своем
«Титанике», скажем так.
В.М. — Прости пожалуйста, я смею тебе возразить и не потому, что кукушка хвалит
петуха, а потому, что я сейчас бываю часто в Питере на съемках картины. Я однажды
шел по Невскому, ты меня не видел, я тебя видел и там есть такая громадная
стеклянная витрина, ты там сидел:
Д.Н. — Открытая студия радиостанции:
В.М. — Да, открытая студия: и она совершенно открытая и я видел не толпу, а
толпищу, которая буквально чуть не перекрыла движение на Невском.
Д.Н. — Это бальзам мне на самолюбие. За границей если бы кто-то из артистов без
всякой рекламы вышел бы и собрал бы такую толпу, то к человеку сразу бы подъехали
какие-то менеджеры и стали бы предлагать контракты. У нас в стране в лучшем случае
скажут: «Смотри, смотри — выскочка! Вон бабы смотрят, а он и радуется!» Это ничего
практически не значит, это приятно только мне и я стараюсь беречь тех людей, которые
стоят и смотрят на меня.
В.М. — А ты комплексуешь перед чужой завистью по отношению к тебе?
Д.Н. — Сейчас я придумал для себя, что у меня таков статус, что я могу не обращать
на это внимание, на уколы какие-то в спину, на зависть, на плохие статьи, ну в общем
задевает. Есть разные артисты. Одного надо поругать, он собирается и начинает
работать. Меня если поругать:. Может быть знаете, есть режиссер такой, сценарист
Виктор Мережко, вот он мне в первый день знакомства сказал: «Димочка, я видел Ваши
пробы, это барахло полное, это никуда не годится». Я неделю не спал, покрылся
местами экземой:
В.М. — Ни отец, ни мама никакого отношения ни к кино, ни к театру не имеют?
Д.Н. — Нет, никакого, только как зрители. Папа поступал во ВГИК, это был рекорд
мира по количеству человек на место — 500 человек на место. Мой папа дошел до
третьего тура, слетел и на этом он скис. Он закончил институт киноинженеров, ему
казалось, что так он будет хоть как-то ближе к кино.
В.М. — Дим, у тебя, видишь — я путаюсь «у тебя, у Вас», у тебя очень специфическая
внешность. Вот ты учился в институте театра и кино, Ленинградском. Трудно было
вписаться в ту традиционную школу лиц кино и театра?
Д.Н. — С лицами у меня и сейчас беда. На Ленфильме в моей карточке написано
«красивый итальянец». Это все равно, что крест поставить на артисте, поскольку ну не
снимают у нас кино про красивых итальянцев:
В.М. — Странно, да:
Д.Н. — Да. Из красивых итальянцев мне посчастливилось пока сыграть только Дукуза
Исрапилова из «Чистилища». Ну нет таких кино:
В.М. — Но ты у Титова еще снимался по-моему?
Д.Н. — У Виктора Амбросимовича Титова, покойного ныне, да будет ему земля пухом, я
сыграл приезжего итальянца. Это комедия, и в общем пока рано еще: я даже плохо
представляю, что это получится на экране в результате.
В.М. — Коль ты упомянул «Чистилище» Невзорова, давай вернемся к этой картине.
Картина произвела в свое время ощущение с одной стороны абсолютной правды, а с
другой стороны предельно театральной правды, уже дальше некуда — кровища, стрельба.
Ты случайно попал на эту роль? Как случилось, что Невзоров взял тебя?
Д.Н. — Я не знаю. Я делал на радио, я работал тогда на радио, я делал пародию в
эфире, она называлась «Шесть секунд», я говорил «а сейчас о погоде: программу вел
Александр Глебович Нагиев:.» И вдруг звонок: «Зрасьте, это от Невзорова, с Вами
сейчас будут говорить :» Я думаю, ну вот, допрыгался:
В.М. — Что с твоей точки зрения Невзоров? Ты можешь дать ему характеристику,
краткую?
Д.Н. — Сложнейший человек, сложнейший человек. Человек, которого слушать можно
часами, под запись, настолько у него слог богатый. А внутри копаться Александра
Глебовича я даже не хочу. Я горжусь, что мы с ним в достаточно дружеских отношениях.
Мне печально, что следующий опыт его кинематографической деятельности не случился.
Он мне предложил главную роль уже в большом фильме, который должен был сниматься на
хорошие деньги, на хорошей пленке — кризис помешал. Но я надеюсь, что еще что-то
будет. Мне не стыдно, что я знаком и дружусь с Невзоровым, не стыдно.
В.М. — Дружишь или приятельствуешь?
Д.Н. — У него нет друзей. Как он говорит в интервью: «Дима Нагиев — мой любимый
кролик в моем вивариуме». Вивариум — это где разделывают тушки. Я думаю, что вот это
подходит на 100% — любимый кролик в вивариуме.
В.М. — Очень нежно сказано.
Д.Н. — Да, да.
В.М. — Вот ты закончил институт театра, музыки и кино, Ленинградский:
Д.Н. — Позвольте я покурю, Вы такой спортивный человек, что невольно хочется
бросить курить, пить:
В.М. — Пить не надо, а курить бросайте. Выпивать немножко не вредно, но только
немножко.
Д.Н. — Я пью только безалкогольное пиво, хотя говорят, что безалкогольное пиво —
это первый шаг к резиновой женщине.
В.М. — Есть опасность резиновой женщины?
Д.Н. — Эта опасность есть всегда, поэтому надо об этом помнить, да.
В.М. — В театральный институт легко взяли?
Д.Н. — На удивление. Я был единственный на курсе, кто поступил с первого раза,
абсолютно не будучи к этому готовым. Я пришел из армии и через три дня пошел на
вступительные, в форме. Мне мама говорит: «Дим, ну куда ты идешь — 165 человек на
место, езжай в Свердловск, там 50 человек на место». Я говорю: «Мам, ну я просто
схожу, попробую в этом году, посмотрю: Я никогда там не был, потом поеду в
Свердловск, а может быть на разведчика учиться пойду:» Я не знал, куда это надо
идти, но очень хотелось стать разведчиком.
В.М. — ФСБ?
Д.Н. — ГРУ наверное, я не знал. Мне очень нравилось ходить в перчатках и черных
очках — вот такие у меня атрибуты были основные разведчика. И случайно, раз, раз, я
и поступил.
В.М. — А как все-таки случилось, что радио? Ведь начал ты не с телевидения.
Д.Н. — Когда я закончил институт: Мне мастер мой, Владимир Викторович Петров в
конце первого курса, когда я понял, что я не по адресу даже попал, насколько я был
зажат:Один из педагогов, глядя на меня, говорил: «Посмотрите на Диму Нагиева, ведь
это наш отечественный Гамлет, но если приглядеться, видно, что над человеком просто
надругался сержант.»: В конце первого курса подошел: «Димочка, если вы за лето
решите, что не стоит приходить на второй курс, я не обижусь.» Это было адское лето.
Сколько я в себе пережил, перемолол:. А сейчас, когда его спрашивают: «Скажите
пожалуйста, каким был Нагиев?» Он говорит: «Вы знаете, всегда он звезды с неба
хватал:» Я говорю: «Учитель, ну зачем Вы обманываете, Вы же меня турнули с первого
курса». Не помнит, уже не помнит.
В.М. — Ну это он правильно делает. Ты злопамятный вообще сам?
Д.Н. — Я? Просто злой и память хорошая.
В.М. — Хорошо сказал: Детство было трудное?
Д.Н. — Детство: Сейчас кажется, что было лучшее детство в мире, но тогда, наверное,
на своем этапе: Как у Виктории Токаревой, что «молодость — это лучший период жизни
говорят те, кто давно был молод». В тот период жизни кажется, что труднее времени
нет. Вот и тогда наверняка казалось:
В.М. — Ну вы ведь бедно жили, насколько я знаю?
Д.Н. — Да, крайне бедно, да. После того, как у меня развелись родители, мы жили: я,
мама и брат младший, еще и собака, мама говорит, что если бы была кошка, еще бы и
кошку забрала, всех бы забрала. Но маме надо отдать должное, да и отцу надо отдать
должное, он в общем, как мог помогал, да и мама из последних сил тащила:. Ну а уж
что выросло, то выросло. Мы абсолютно разные с братом, я вот так:, брат у меня
инструктор по бодибилдингу, и когда его случайно Яссан утвердил на роль моего
родного брата по фильму:
В.М. — «Сага о криминале»?
Д.Н. — Да, да, по вашему сценарию, брат мне сказал «Дим, а может они не знают, что
я тупой?» Я говорю «Брат, ну вообще я намекал:». Но тем не менее утвердили. Детство
было помоечное, как все детства наши.
В.М. — И то есть свое продвижение к успеху, к звездности, прости пожалуйста, я
знаю, что ты человек звездный, я знаю, что Питер тебя просто обожает, не только там
девушки, но вообще Питер к тебе замечательно относится, да. Этот путь к звездности
был: вот смотри: театр, радио:Где ты впервые почувствовал?:
Д.Н. — Когда я закончил театральный институт, был даже признан лучшим выпускником
года и премирован двух дневной поездкой на Валаам. Мы закончили институт во времена
безвременья, когда только все начиналось, перестройка, театр развалился и денег
нигде нет. Нас пригласили в театр «Время» во Франкфурт-на-Майне, мы два года там
работали и это помогла хоть как-то свести концы с концами. Мы одевались на помойках,
эти мешки, то, что у них Красный Крест выставляет, мы по ночам делали вылазки: У
меня вся семья была одета просто от винта, с помойки… И это «айне марка айне
штук», все эти с лотков по марке любая вещь, все это я пер домой, то есть два года
там: Потом меня пригласили на радио, и вот я пять лет отработал на радио, которое
сейчас успешно умирает, а мы все разбрелись и ушли.
В.М. — Вот «Каменская» прошла скажем так, достаточно спорно по экранам страны. Ты
играл там, скажем, одну из главных ролей. Мне показалось, что тебе трудно было
вписаться в такую дружную театрально-киношную публику: Никоненко, Гармаш, Яковлева и
так далее. Как они тебя принимали?
Д.Н. — Они всячески показывали, что они меня очень хорошо принимают и очень любят.
В.М. — Это изначально?
Д.Н. — Да, изначально. Я так думаю, что внутри там все равно у каждого что-то было,
потому, что я действительно человек со стороны, я действительно единственный
Петербуржский артист, как-то пролезший туда:. В дальнейшем у нас очень теплые
отношения сложились, я назову только Лену Яковлеву, хотя там каждый из снимавшихся в
общем личность, и Алла Балтер, и многие другие. Я понял, чем отличаются личности от
дерьма, которое в очень большом количестве окружает весь этот кинематограф. В этом
же фильме снимались в эпизодических ролях достаточно большие звезды. От многих из
них меня тошнило просто, если честно. Вот костяк очень теплый подобрался.
В.М. — Было бы бестактно с моей стороны спросить, от кого тошнило, все равно ведь
не ответишь.
Д.Н. — Не отвечу, страшно. Как Лена Яковлева сказала, а вдруг больше не пригласят:
Вдруг не пригласите больше?
В.М. — Вот ты сейчас снимаешься в одной из самых главных ролей в «Саге о
криминале». Скажем так, вторая по главности ролей, третья. Вот то, что ты играешь
крупного криминального авторитета, это не отторгает тебя от роли, тебе это
интересно? Ты чувствуешь материал и необходимость этого материала?
Д.Н. — Есть разные актеры. Есть актеры: Про одного моего друга Александр Глебович
Невзоров сказал: «Почему ты мне не сказал, что он полное дерьмо как актер, он мне
завалил весь фильм!». Я говорю: «Я вам намекал, что есть разные актеры». Есть актеры
показа — :вот я вам сейчас покажу смешную старушку, она вот такая вот: — а есть
актеры проживания, на большой кусок. Так вот актер проживания отличается тем, что он
не играет некоего криминального авторитета. Также отличается тем, что кого бы ни
играл:
Гитлера, Ленина, Вахтанга Маргеладзе, полностью оправдывает свой персонаж. Если
меня сейчас спрашивают, любишь ли ты Вахтанга Маргеладзе, я отвечу, что да, я люблю
Вахтанга Маргеладзе. Я могу каждый его поступок оправдать и объяснить, почему он так
делает. Если не получится страшно в результате, значит я плохо оправдал и объяснил
самому себе. Да, я люблю, и мне нисколько не страшно и не противно. Мне наоборот
очень классно и здорово. Вот насколько потом это будет интересно смотреть: Если хоть
кто-то, кроме моей мамы, еще улыбнется или ужаснется, то значит — попал если не в
десятку, то хотя бы в шесть.
В.М. — Ты как-то, может по моей вине, не коснулся семьи. У тебя жена, она по-моему,
на радио работает?
Д.Н. — Какая жена?
В.М. — Ну твоя жена.
Д.Н. — А я Вам разве говорил, что я женат?
В.М. — А у тебя нет жены?
Д.Н. — Вы знаете, есть жена или нет, это ведь: Если мы с вами будем сидеть на
кухне, пить слабый кофе из надтреснутых чашек и рассказывать, какие мы непонятые
таланты, я вам расскажу: «Знаете, Виктор Иванович, а ведь я женат:» или «Знаете,
Виктор Иванович, а ведь я голубой:»
В.М. — Интересный разговор:
Д.Н. — Работая на радио, на телевидении, в кино, надо трезво понимать, для кого ты
работаешь. И я думаю, что 70-80% моей аудитории — это женская аудитория все равно.
В.М. — И они не хотят Вас видеть:
Д.Н. — Кому-то может быть приятно себе сказать: «Смотри, какой Нагиев: и умница, и
талантливый, и семьянин ведь великолепный — у него семеро детей, да.» А кому-то
может быть приятно осознавать, что это принц на белом коне: У меня сыну одиннадцать
лет, скажем так.
В.М. — Вы с сыном по-особому разговариваете, искренне? Он понимает Вас?
Д.Н. — Он понимает меня. В силу профессии это не так часто происходит. Когда я
прихожу домой, язык набок, а он мне начинает говорить: «Смотри, вот здесь это:, а
здесь новая игра, вот посмотри:» Он у меня встречает тусклый взгляд:
В.М. — Малоприятное лицо получается:
Д.Н. — Угу, угу. Но в моменты, когда папа отдохнул, там что-то происходит.
В.М. — Дим, я понимаю, что у тебя колоссальная нагрузка, действительно
колоссальная. Ты себя жалеешь? После окончания работы?
Д.Н. — Помните замечательный фильм, относительно замечательный, я имею в виду —
«Солдат Джейн». И первая фраза: «Я не встречал ни одного животного, ни одной птицы,
которая себя бы жалела.» Птица замерзает, падает на снег, не испытывая при этом к
себе никакой жалости. Вот я примерно так. Я себя могу пожалеть, когда меня бросают,
в личных отношениях каких-то. Вот там жалость, слезы, сопли до пупа — это да. А что
касается работы — нет. Зубы стискиваешь. Ведь я иногда прихожу домой и у меня ноги в
кровь стерты. Вы видели, вот на радио я три часа стоя работаю. Я, наверное,
единственный из радио-ведущих, не буду говорить ди-джей, который стоя ведет. Потому
что люди смотрят. При этом приходится живот втягивать, понимаете, соответствовать
как-то. А потом у меня бывают трехчасовые пляски на сцене, а перед этим еще и
спектакль бывает. И вот я приползаю домой и чувствую, что ноги в кровь прямо сбиты.
Но это не жалость, лучше так, чем никак. И не дай Бог знать, что тебе завтра никуда
не надо идти, и послезавтра, не дай Бог.
В.М. — Ты сейчас сказал фразу на мой взгляд замечательную, что жалеешь себя тогда,
когда бросают. Случалось?
Д.Н. — Да, случалось: Конечно случалось, но, как правило:
В.М. — И ты не боишься публике в этом признаться?
Д.Н. — Но давно! Последние двадцать лет нет!
В.М. — Подножки часто ставят тебе? Ощущаешь?
Д.Н. — Часто и при чем, чем выше карабкаешься, тем меньше точка опоры. Удивляет то,
что еще вчера с этими людьми вроде как и нормально. Очень любят жалеть ведь все. И
когда у тебя что-то валится из рук и ты в чем-то не состоялся, в общем жалеют и
«Дим, не волнуйся, поможем!» Но когда люди понимают, что ты по соседней дорожке
обходишь, начинают невольно пытаться схватить. Удивляет то, что это зачастую делают
близкие. По крайней мере, так думаешь, что это близкие.
В.М. — Замечательная фраза, что смертельные удары ножом наносятся во время крепких
объятий.
Д.Н. — Действительно хорошо.
В.М. — Дима, замечательно, что ты приехал к нам в Москву на программу. Лично я и
группа благодарны тебе за то, что нашел время, ты человек занятой. Вот наша
традиционная чашка — это твоя фотография из картины «Сага о криминале».
Д.Н. — Спасибо! Я Вас благодарю за оказанную честь. Традиционное «Удачи Вам, любви
и терпения!»
В.М. — Да.
Добавить комментарий