К своим тридцати трем годам Дмитрий НАГИЕВ сумел обрасти скандальной популярностью. Первым ее почувствовал Петербург: ди-джей питерской радиостанции «Модерн», он был признан секс-символом и кумиром молодежи. Далее — по нарастающей. Он ведет шоу самого разного калибра, вплоть до вручения медалей шведской сборной по хоккею. На телевидении появляются его развлекательные программы «Осторожно: модерн!» и «Однажды вечером». Известность роли чеченского командира в фильме Александра Невзорова «Чистилище» в этом году прочно закрепил успех его опера из сериала «Каменская», и зритель вдруг понял, что мент может носить хвостик. Ему всего (или уже?) тридцать три, он весь в планах и проектах. У этого человека все получается, а потому и вопросов к нему много.
— Дмитрий, вы и ди-джей, и актер, и шоумен. Что для вас важнее?
— Трудно сказать, ведь я нормально работаю на радио, не «мажу» на экране, пытаюсь прилично выдавать что-то на сцене. В душе, наверное, я артист, но в театральной жизни есть термин «я в предлагаемых обстоятельствах». Везде я остаюсь я, маленький я, который пытается играть большого гиганта.
— Но именно как ди-джея радио «Модерн» вас назвали секс-символом…
— Не могу сказать, что это очень легко и приятно быть «символом», но я не имею права расстраивать людей, которые в это верят. За годы работы на «Модерне» у меня сформировалась своя аудитория: женщины среднего возраста с неустроенной личной жизнью, бандиты, молоденькие девчонки и нетворческая интеллигенция. Они звонят мне в эфир, пишут письма. Некоторые говорили мне, что я шокирую публику. Но я убежден: неважно, чем ты занимаешься, важно, что ты существуешь. И я — мальчик из бедной семьи, всячески пытался прокричать, что я существую. С позиции секс-символа это было удобнее.
— А можно немного подробнее о мальчике из бедной семьи? Каким было ваше детство, и где оно прошло?
— Прошло в Ленинграде и не было особо веселым. Родители развелись, мама поднимала нас с братом одна. Жили мы очень бедно, я, помню, даже плакал оттого, что вырос из ботинок, а новых не было… Теперь вот пытаюсь наверстать недополученное в детстве. И все же маме своей я очень благодарен. Она дала мне многое, да и сама не сломалась: она — филолог, доцент, знает несколько иностранных языков, до сих пор преподает в военной академии.
— Интерес к себе прекрасной половины человечества вы ощутили уже в ранней юности?
— Из-за прекрасной половины я угодил тогда в психиатрическую лечебницу.
— Это была несчастная любовь?
— Дело в том, что я был очень полным мальчишкой. Как меня только ни обзывали! Из-за этого не мог ходить на дискотеки — все девчонки надо мной смеялись. А потом за лето вдруг похудел на 12 кило, и у меня случился очень красивый роман с одноклассницей.
— По этой причине в психушку обычно не попадают…
— А девушка меня бросила, друзей хороших рядом не было, и все закончилось трагически: я вскрыл себе вены. После чего меня и забрали. Пару дней там полежал, потом извинился, сказал, что случайно выпил лишнего и что больше такое не повторится. Меня отпустили.
— И тогда вы пошли учиться…
— Я поступил в ЛГИТМиК — Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. С первого, кстати говоря, раза.
— Как давалась учеба?
— Сначала-то я себя к гениям приравнял, а потом понял, что у меня абсолютно ничего не получается. Мне наш педагог намекнул, что если я не приду на второй курс, то сделаю шаг в верном направлении. Но я вернулся, доучился.
— Вы производите впечатление очень спортивного человека…
— Ну, помогает моя закалка — я в прошлом кандидат в мастера спорта, член молодежной спорта России по самбо. Именно из-за этого у меня переломаны почти все пальцы. Но стареть не хочется, хочется работать, и поэтому я строго держу себя в форме, хотя некоторые мои друзья и записывают из-за этого меня в маньяки. Но посмотрите на Роста. Брюки 46 размера, в которых он вернулся из армии, сейчас бы ему даже на руку не налезли бы! Я пытаюсь что-то с собой делать: хожу в спортзал, бегаю, не пью спиртного. Потому что не хочу по утрам шарахаться от своего отражения в зеркале.
— Кстати, а куда исчезла ваша программа «Осторожно: модерн»?
— С «Модерном» нас готовы принять многие телевизионные каналы, но все упирается в деньги, которых нет. Мы с Сережей Ростом можем работать и бесплатно, но персонал программы, а их человек двадцать, за спасибо ничего делать не будут, им надо семьи кормить.
— Понятно, что вашей дружбе с Сергеем Ростом уже немало лет. А как произошла самая первая встреча?
— В институте. Хотя учились на разных отделениях — Сергей поступил на режиссерское, но послали нас на одну и ту же картошку. Там, в пыли и грязи, познакомились и произвели друг на друга отвратительное впечатление. Подружились уже в институте, сделали много капустников, а потом нас и на телевидение вместе пригласили.
— Вы и у Александра Невзорова в «Чистилище» снимались вместе. Неожиданный такой переход для состоявшегося шоумена.
— Это Александру Глебовичу надо спасибо говорить. Он актеров для этого фильма искал очень долго, а потом случайно увидел «Осторожно: модерн» и пригласил сниматься нас обоих.
— А в реальной жизни вам в армии удалось послужить?
— Это отдельная история. Когда меня призывали, то я написал заявление с просьбой послать меня в Афганистан. Тогда мою маму вызвали в военкомат и строго так спросили: «У вас сын что — дурак? Во-первых, сам в Афганистан просится, а во-вторых, он «Афганистан» через «в» написал». Так я попал в часть ПВО под Вологдой.
— Говорят, сама Александра Маринина была против вашего утверждения на роль в сериале «Каменская»?
— Она была не против меня, а против моей косы: «В милиции каждые полгода построения на плацу, не может милиционер ходить с такой прической!». Но потом она отсмотрела готовый материал, ей понравилось, и продолжение Маринина писала уже на меня. Хотя я для съемок в этом фильме готов был постричься, но Валера Тодоровский, продюсер сериала, посчитал, что это не обязательно.
— Как вам работалось в «сериальном» режиме?
— Непросто. За шесть месяцев мы сняли 16 серий, работали в Москве и Минске, вся жизнь шла на колесах. Я не ожидал, что это такой тяжелый труд. И сам факт работы с такими мастодонтами… У них по полсотни фильмов за плечами, а у меня одно «Чистилище». Но возьму на себя смелость сказать, что и с Леной Яковлевой, и с Сережей Гармашем, и с Сергеем Петровичем Никоненко у нас сложились дружеские отношения. Впоследствии…
— У вас было время на освоение «предлагаемых обстоятельств», ознакомление с работой милиции?
— У нас с Гармашем были спецдокументы: «корки» настоящие, но у меня на пропуске МВД стояла печать от пятака, а у Сергея надпись «товар не кантовать». С ними, оружием и в форме мы выходили на улицу, предъявляли документы девушкам, попивающим пивко в парке, и конвоировали их к своему начальству — Никоненко, который дремал в гримерной в полковничьей форме. Тот тут же включался в игру и предлагал отвезти девиц в пыточную камеру. Потом все открывалось, всем было весело.
— Эта роль явно увеличит число ваших поклонниц? Сейчас у вас в интернете даже есть свой фан-клуб…
— Я не имею к этому никакого отношения, просто стараюсь сохранить мир иллюзий этих людей. Когда они дарят цветы, говорят добрые слова — это приятно. Но когда с крыши дома напротив рассматривают меня в бинокль, пишут черт знает что на лестничной площадке — это другое. Или как было недавно в ночном клубе: пока охрана отвлеклась, женщина успела намотать клок моих волос себе на руку и вырвать. Конечно, это отвратительно. Надо понимать — не может быть навязанного чувства.
— Популярность — вещь тяжелая..?
— Есть разная популярность. Есть популярность Майкла Джексона. Я пока могу выйти в магазин, раздаю продавцам автографы с благодарностью за их внимание к моей персоне. Но я могу выйти в магазин, идти по улице. Джексон этого уже не может. Известность — это когда в клубе, театре, на съемочной площадке к тебе относятся как к человеку с именем, и это приятно. Эрих-Мария Брандауэр, отвечая на вопрос: «Как вы относитесь к своей популярности?», сказал: «Я шел в эту профессию не для того, чтобы быть неизвестным». Мне кажется, это лучший ответ.
— Дмитрий Нагиев — известная личность — мешает Дмитрию Нагиеву — обыкновенному человеку?
— Нет уже Дмитрия Нагиева, обыкновенного человека. Не знаю, хорошо это или плохо.
— То есть вы такой и есть, каким видит вас зритель? Или это было когда-то маской, а теперь стало частью вас?
— А как иначе? Собака в детстве добрая. Ее сажают на цепь, и потом где-то в глубине души она остается доброй, но эта цепь — это уже ее жизнь. Я провожу часов 16 в сутки в тяжелом труде. И время, когда я становлюсь самим собой, остается только ночью. К сожалению, работа уже вытесняет самого себя, который был заложен в детстве. Пускай вытесняет работа, чем неудовлетворенность от ее нехватки. Актер с папиросой на кухне, безработный, — это беда, катастрофа. У меня, к счастью, не этот период, и я надеюсь, что он никогда не вернется.
— А бывало и такое?
— Бывало, но недолго. Но есть актеры, которые всю жизнь так просиживают. У меня это время было после института, я года четыре метался. Сейчас, если мне предлагают картину, я уже ставлю условия: такая-то роль, такое-то количество текста, такая-то сумма. Когда-то я ночами грезил о любом эпизоде, потому что он, во-первых, решал проблему работы, а во-вторых, очень сильно решал материальную проблему.
— Сейчас это время в прошлом, равнодушным вы не оставляете никого: вас или отчаянно превозносят, или с не меньшим пылом критикуют. А на ваш собственный взгляд: за что можно любить Нагиева и за что не любить?
— Я люблю его за то, что он удивительно талантливый человек. Мне было бы интересно посмотреть на него со стороны. А не люблю потому, что понимаю: наверное, это не его, он должен играть в театре и, как минимум, на Бродвее.
— Не больше и не меньше?
— Есть у меня любимая фраза: «Чтобы сыграть могильщика, надо замахиваться на Гамлета».
— А правда, что снимается фильм «В постели с Нагиевым…»? О чем он?
— О нескольких реальных днях из жизни артиста, то есть моей. Сейчас съемки приостановлены, поскольку нет денег. Что получится — не знаю. Снимем — сами увидите.
Наталья ГОРДЕЕВА
Добавить комментарий