Известия
28.06.02
ПРО УРОДОВ КАК ПРО ЛЮДЕЙ
«Танюша, дождись меня, за эту старую каргу мне много не дадут» — здоровущий парень бросается на пожилую женщину с явным намерением придушить.
«Таня, и ты собираешься связать судьбу с этим зычарой? Ну тогда берегись» — бабулька выхватывает из сумочки пистолет.
Охранники разнимают дерущихся и выводят старушку из студии. Ведущий: «Ой, извините, мне надо сменить брюки». (Удаляется.)
«Я первый сексуальный опыт принял с маминой подругой Катей, и мне понравилось» — молодой человек победительно смотрит на мать и на свою девушку.
«С этой старухой — шея в гармошку? Ты подонок, сволочь, ты настоящий урод, я тебя ненавижу!» — девушка вскакивает, пытается вцепиться возлюбленному в волосы, не дотягивается и, зарыдав, убегает из студии.
Ведущий — залу: «Пожалуйста, аплодисменты».
«Ира, я тебя люблю» — субтильный юноша выкрикивает признание матери собственного друга.
Приятель субтильного, он же сын этой самой матери, хватает товарища за грудки.
«Подожди, сынок, я должна признаться: мне не нужен Володя, у меня есть мужчина», — кричит мать.
«Ну, мам, я такого от тебя не ожидал… Да пошли все в ж…» — сын, потрясенный признанием матери, опрометью выбегает вон из студии.
Ведущий: «Да, пошли вы все…» Все уходят.
Все вышеизложенное — не плод моего больного воображения и не пересказ коллизий какого-нибудь низкопробного мыльного сериала: такой низкопробности давно уже не позволяют себе даже создатели дешевейшего «мыла». Это цитаты из ежедневного ток-шоу «Окна» и — ярчайшая — иллюстрация к широко известному афоризму польского сатирика Станислава Ежи Леца: доскреблись до дна, вдруг снизу постучали.
Постучали с канала СТС относительно недавно, всего-то два или три месяца назад, и в кратчайшие сроки ток-шоу «Окна», выходящее в эфир с понедельника по пятницу, в 20.00, завоевало рейтинги, в иные дни сопоставимые со «Слабым звеном», «Полем чудес» и «Большой стиркой». Случилось по сути невиданное: программа дециметрового канала теперь входит в топ-десятку самых популярных программ метровых каналов — во всяком случае, среди московской и питерской аудитории.
Новое ток-шоу счастливо аккумулировало все «лучшее», что было накоплено собратьями по цеху, упорно доскребавшимися до дна: «Моей семьей», «Большой стиркой», а также прочими женскими, семейными и даже парламентскими шоу с их нешуточными схватками в эфире, сопровождавшимися плесканием прохладительных напитков в лицо оппонентам и тасканием отдельных оппонентов за волосы.
В студию «Окон», где сидит жадная до интимных откровений публика, приходят «герои», готовые эти откровения публично излить. Сначала изливает один. Потом, как в «Большой стирке», из-за кадра выходит «сюрприз» — персонаж, только что подвергшийся поношению из уст первого «героя». Когда история, рассказанная всеми ее участниками, достигает апогея, кто-нибудь из наиболее темпераментных особей пытается затеять драку. Тогда амбалы-охранники, всегда присутствующие в зале, разнимают дерущихся. Зрители в студии высказывают свое мнение, дают советы, ведущий коротко резюмирует услышанное и увиденное — и переходит к новой истории.
Ведущий Дмитрий Нагиев, напротив, мало похож на своих предшественников — на косящего под Иванушку-дурачка Валерия Комиссарова или на попрыгунчика-душку Андрея Малахова. Оба при том активно демонстрируют крайнюю степень приязни и сочувствия к своим псевдо- или просто героям. Нагиев же выступает в образе циничного сноба, у которого все эти откровения-излияния вызывают эдакое брезгливое любопытство: смотрите, мол, какие страсти-мордасти возможны у одноклеточных. А мы-то думали…
Страсти-мордасти, впрочем, отдают такой дешевой литературщиной, а их исполнение якобы реальными людьми — такой фальшивой театральщиной, что поверить в их (и сюжетов, и героев) подлинность еще труднее, чем в подлинность многих сюжетов и героев «Моей семьи» и «Большой стирки». Но если в тех ток-шоу создатели хотя бы чередуют реальных и подсадных героев (такое возникает ощущение), то в «Окнах» что ни история и что ни человек — так за версту несет фальшью и актерством. (Дабы не вляпаться в судебный процесс, отдельно заявляю: я не утверждаю, что «Окна» выдают актеров за людей с улицы. МНЕ ТАК КАЖЕТСЯ!)
Ну, судите сами. Может ли старушка — божий одуванчик пронести в студию… да нет, просто приобрести и носить в дамском ридикюле настоящий пистолет, чтобы разделаться с бывшим зеком, другом ее внучки по переписке (история, фрагменты которой я процитировала в начале обзора)? Кстати, на реплику так называемой внучки, что пистолет, может быть, не настоящий, ведущий остроумно ответил: «Но я, извините, наделал в штаны по-настоящему».
Речь, собственно, не о том, настоящий пистолет или игрушечный, реальные бабка, внучка и «зычара» или подставные: каждый зарабатывает себе деньги и славу как может, черт бы с ними. Проблема в запредельной пошлости как самих историй, обсуждаемых в «Окнах», так и ведущего Дмитрия Нагиева, каким бы отстраненным снобом он ни пытался казаться. Реплику про подмоченные штаны вы уже слышали. Другие не лучше. В ответ на признание великовозрастного сынка об интимной связи с пожилыми подругами матери Нагиев выдает: «Геронтофил называется, а не просто «бабку хочу». В ответ на откровение сестры по поводу родного брата, что тот-де извращенец и «трахается с открытыми дверями», Нагиев деловито уточняет: «Трахается хоть не один?»
И все это непотребство, независимо от того, придуманное оно или подлинное, нам пытаются «впарить» как норму, как нечто, происходящее чуть ли не в каждой семье и каждом доме: «Наша программа помогает людям разобраться в собственной жизни, перебороть страхи на примере других людей, познать себя…» Отсюда, по всей видимости, и название — «Окна». То есть, говорят нам, за каждым окном есть такой брат, который «трахается» на глазах у сестры, и такой сын, который уестествил всех маминых подруг, «жаб — шея в гармошку», и старушки с огнестрельным оружием, и прочие уроды, внешне очень даже похожие на обычных людей. Своего рода современный вариант цветаевского: «Вот опять окно,/ Где опять не спят./ Может — пьют вино,/ Может — так сидят./ Или просто — рук/ Не разнимут двое./ В каждом доме, друг,/ Есть окно такое». В эстээсовской версии, разумеется, должно звучать как-нибудь эдак: «Может — морды бьют, может — так смердят».
Вот только концовку цветаевского стихотворения совсем уж никак не перефразируешь и в концепцию программы не уложишь: «Помолись, дружок,/ За бессонный дом,/ За окно с огнем!»
На этот дом и на эти «Окна» хочется в ужасе перекреститься: «Свят-свят! Чур меня!» И вспомнить уже не «Окно» Цветаевой, а «Дом» Высоцкого: «И из смрада, где косо висят образа,/ Я, башку очертя, гнал, забросивши кнут,/ Куда кони несли да глядели глаза,/ Где не странные люди, где люди живут»…
И заметьте: людей, которые живут как люди, телевидение вообще в упор не видит. Действительно: живут и живут себе. В чем фишка-то? А уродам — зеленый коридор. Разлюли малина. Пусть даже уроды не настоящие, а вызванные к жизни болезненной, на первый взгляд, фантазией творцов подобных программ (на самом же деле — вполне прагматичными расчетами продюсеров: «Пипл хавает»).
Вначале, когда «Окна» только появились в эфире канала СТС, мне все казалось, что это игра такая: в человеческую дурь, подлость, пошлость и низость, доведенные до абсолюта, до абсурда. Что ведущий вот-вот объяснит: мол, никакие это не настоящие истории и не реальные люди, а жестокая пародия на популярные ток-шоу с демонстрацией грязного белья, на зрителей в студиях, капающих слюной от возбуждения, на так называемых героев — несостоявшихся актеров погорелого театра.
Ан нет. У них все по-взрослому. Как у больших, то есть метровых каналов. И самое печальное, что и рейтинг как у больших. Выходит, продюсерские расчеты точны, и «пипл» все еще не «нахавался» грязи, и чем грязнее, тем аппетитнее для него «блюдо». И, значит, шоу должно и будет продолжаться.
«Лучше б ты сдохла, старая карга!» — «Заткнись, я убью тебя!» — «Ой, извините, я наделал в штаны». Аплодисменты. Снизу. Из-под дна.
Ирина Петровская
Добавить комментарий